Серые пустоши жизни - Страница 65

– В некоторых очень древних хрониках наш народ иногда звали и так.

Светоч Древа коротко кивнул и снова посмотрел на носителя Серого Меча. Тот с удивлением всматривался в глаза аллорна.

«Как он все-таки парадоксален… – вздохнул про себя Иллан-Илль. – Ведь только что был в диком гневе и сотрясал все вокруг, а сейчас уже по-детски удивляется».

А Хранитель, между тем, задал ему вопрос, к ответу на который аллорн готовился не одну сотню лет:

– Скажите мне, Иллан-Илль, но ведь вы, аллорны, всегда были моими врагами… Что же случилось? Почему вы пришли ко мне?

Светоч Древа поднял на него свои невероятные глаза, в которых стояла мука, и с трудом начал свой рассказ:

– Я не знаю, с чего начать, Владыка… Может, с этого. Век за веком после вашего ухода нас, именем любви и Света, пытались загнать в рабство, навязать жестокие, противоестественные обычаи, пытались запретить любить. Но мы не хотели принимать навязываемого магами людей. Тогда нас постепенно, путем обмана и подлых провокаций, начали выживать отовсюду. Теперь у нас остался только небольшой клочок холодной земли на материке Оллиниари, рядом с землями наших друзей храргов, – эльф вежливо поклонился в сторону стоящего неподалеку коренастого бородатого мужчины. – Хотя даже их постоянно пытаются натравить на нас. И чтобы не настораживать Серую Башню, мы больше тысячи лет вынуждены поддерживать пограничную войну, в которой ежегодно сгорают тысячи молодых жизней… Мы стараемся никого не пускать к себе, но для магов Башни наши заслоны ничто. Они проникают в наши земли и развращают молодежь. Но все же, весь Молаарн был в шоке, когда юноша-аллорн впервые за всю нашу историю привел любимую к магу, чтобы обречь ее на кошмар. Тогда мы отправили в изгнание всех, кто поддался сладким речам наших так называемых «друзей». Как мне ни стыдно это признавать, один из магов Совета, а именно магистр Боли – моя собственная дочь…

Из глаз аллорна закапали слезы. Но он смог взять себя в руки и продолжил:

– И вот, две с половиной тысячи лет назад среди нас родился тот, кого потом назвали Учителем Откровений. Ему было не больше пятисот, когда на одном из Советов Мудрых он заявил нам, что путь народа Аллорн – с вами, Владыка. Ибо именно вы всегда проповедовали свободу выбора для каждого и никогда не признавали рабства. Мы были столь разъярены его словами, что казнили философа, посчитав вражьим прислужником. Но умирая, он сказал нам: «Может, хоть своей смертью я смогу доказать вам, несчастные слепые дети, что в мире существует не одна истина…» И много еще слов сумел он найти, таких слов, что раз упав в душу, со временем дают ростки понимания. Тогда мы не слушали их, но запомнили. Прошли столетия, и аллорны начали задумываться о многом, впервые за сотни тысяч лет попытавшись пересмотреть основы, внушенные нам неизвестно когда и неизвестно кем. Теперь я понимаю, что не Творцом, ибо тому, кто велик, не нужны рабы. Ведь мы сами становились злом, когда выжигали мирные деревни уррун-хурров и иных ваших последователей, выжигали под корень, не жалея не женщин, ни детей, и искренне веря, что творим добро. Считая вас и всех, кто был с вами, просто злом, и слепо отрицая ваше право на существование и собственный выбор, мы создавали и лелеяли наше собственное рабство в будущем. А когда мы начали понимать, что сотворили, в нас начала пробуждаться совесть, мы начали вспоминать все, что сделали, и нам стало больно… Мы начали учиться чувствовать чужую боль. Долго и мучительно все это происходило, многие, решившие идти старым путем, покинули Молаарн и отправились в неизвестность. Говорят, их видели в Диких Землях, где стояли когда-то в эллорновых лесах наши города. Я не знаю, где точно… Мы не мешали им покидать нас – у каждого есть право на свой выбор, на свою судьбу и на свою боль.

Он опустил голову, отчего длинные серебристые волосы упали вниз и скрыли лицо.

– Вот и теперь, – снова заговорил эльф, – когда мы узнали, что вы вернулись на Архр, и решили идти вслед за вами, не все захотели этого. И еще несколько кораблей ушли в неизвестность… Я надеюсь, что вы не будете им мстить за это, Владыка?

Светоч Древа просительно посмотрел на Хранителя, и тот, потрясенный до глубины души этой исповедью, ответил:

– Вы сами сказали, что каждый имеет право на свой выбор, свою судьбу и свою боль. Если они не поднимут оружия на меня, я не подниму оружия на них.

Аллорн поклонился ему:

– Благодарю вас, Владыка. Мне жаль говорить это, но они сказали, что мы предали Свет и отдали души Тьме…

Йаарх вспомнил читанную им недавно «Черную книгу Арды» Ниеннах Иллет и вздрогнул. Думал ли он когда-нибудь, что ему где-то доведется занять место Мелькора? «Но ведь тот, кого враги назвали потом Морготом, был мудр и добр, – с бешеной скоростью неслись в голове землянина мысли. – Мне же не хватит ни того, ни другого… Я же просто человек, не слишком умный и не слишком добрый. Как мне быть? Ведь они смотрят на меня, как на полубога! А я не Мелькор…» Хранитель сжал кулаки, понимая, что от судьбы не уйти, и, взяв себя в руки, тихо сказал:

– Тот, кто боится смотреть во Тьму, не способен увидеть Свет…

Иллан-Илль с удивлением взглянул него, и Йаарх продолжил:

– Не видя ни Света, ни Тьмы, он обманывает сам себя и служит только сам себе. Это не мои слова, я вычитал их в одной книге, написанной двумя сказительницами из моего мира.

– Я бы очень хотел прочесть ее, – почти неслышно сказал аллорн.

Вспомнив, что текст есть у него на жестком диске компьютера, Йаарх улыбнулся:

– Возможно, я смогу это устроить, Иллан-Илль.